Рейтинг: 5 / 5
Лежа на земле, он видел, как сквозь прошлогоднюю листву пробивается молодая поросль, видел берцы товарищей
В то утро Никита проснулся не в Мали, как год назад, - на Херсонщине. За дверью была не пустыня и обожженные скальники, а степь, плавни и полноводный Днепр. Боевые задания ему ставил уже не ЧВК, а «БАРС-33». Главной по-прежнему оставалась Родина.
В предрассветный час кубанец «Барбоч» слышал Родину в поскрипывающей сетке кровати, так напоминающей о ночевках у бабушки, видел в свернувшейся калачиком кошке Днепрянке и в репродукции картины Васнецова «Богатыри», приколоченной к одной из стен подвала.
Чтобы не проспать дежурство, парни заводили будильник на 5:30 утра. Самый громкий – у «Барбоча». Рингтон «Оркестр «Вагнер» пробуждал жильцов подвала строчками: «У музыканта есть два варианта - победа или смерть».
«Сумрак» не понимал пристрастия земляка-товарища к вагнеровскому символизму, дело-то вчерашнего дня. «Барбоча» удивлял интерес друга к Корпусу смерти Крига из вселенной популярного варгейма. Парни и без этого находили повод ссориться по мелочам, но, как неиспорченные предрассудками взрослых дети, быстро мирились.
Маршрут знакомый, тропинка протоптана
На дежурство собирались молча, прокручивали недосмотренные обрывки снов. Маршрут знакомый, тропинка протоптана: уже не страшно смотреть в пустые глазницы осиротевших домов, привычен скрежет битого стекла под ногами, знаком каждый булыжник грунтовки. Что страшно, так не заметить гранату, сброшенную ночной «птичкой», или попасть под прицел вражеского беспилотника. Тепла морозному февральскому утру добавляла компания Днепрянки: стараясь не путаться под ногами, кошка то забегала вперед, то отставала, но все время была на виду.
Дорога не дальняя, попутчики успели переброситься парой фраз о том, кто вечером дежурный по тарелочкам. «Борзый» обещал на ужин макароны по-флотски. Это блюдо мастерски готовит дед «Сумрака», Данил даже представил Геннадия Александровича на домашней кухне.
Пришли. Блиндаж, окоп, стрелковые ячейки, усталые лица дежурных. Теперь уже им предстоит слушать рацию и небо, всматриваться в блики на воде - чтобы понять, не решилась ли вражеская группа ДРГ спустить на воду лодки.
В блиндаже – два топчана, стол, баннер из соседнего магазина и знамя того самого Корпуса смерти Крига (его во вторую командировку привез Данил).
«Колб», «рыб», «макар» - можно было прочесть на виниловом полотне, прикрывающем угол землянки. В этом обрывке былой жизни явно считывалось: магазин, в который прилетело с правого берега Днепра, прежде был продуктовым.
До спецоперации Данил не только увлекался вселенной Warhammer, но и учился в Белгороде на политолога. 24 февраля 2022 года, как большинство белгородцев, проснулся от взрывов и гула истребителей. Потом было закрытие аэропорта, режим ЧС, мобилизация, паника. Все свободное время занимало изучение новостной повестки, связанной со спецоперацией на Украине. В весенний призыв он обул берцы.
Прицелился с упреждением на габарит дрона, нажал курок
Первая половина дня прошла «на суете», но без наведения прицелов. Работа началась после полудня.
Когда беспилотник во второй раз комариным писком встревожил небо, «Сумрак» занял позицию в ячейке, «Барбоч» встал на выходе из блиндажа.
Взгляд Никиты скользнул по «акашке»: ладно сидящие обвесы - приклад, коллиматор, глушитель, планка, цевье - внушали уверенность. Он никогда не ходил с охотничьим ружьем на птицу, но был уверен: охота на вражеских «птичек» - та же охота на уток, бить нужно одиночными с опережением.
Отмечай «Барбоч» сбитые беспилотники зарубками, за три месяца контракта на прикладе автомата были бы четыре бороздки. Основная мишень – «дрон на веревочке». Поединок с оператором, рыскающим в поисках цели, - не варгейм, здесь все по-настоящему: «аватар» врага видит блиндажи, открытые люки танков, двери домов, медицинские буханки, по-настоящему сбрасывает снаряды, стрелок по-настоящему наводит прицел, по-настоящему нажимает на курок, по-настоящему принимает вызов.
«FPV» приблизился к позиции. Завис. «Да ну, нет!» - думал «Барбоч», коря себя за то, что упустил первую «птичку» и ее пилот слил координаты. Выйдя из укрытия, он прицелился с упреждением на габарит дрона, нажал курок.
Вот и меня ранило
Хлопок. Удар в грудь. Что-то впилось в плечо и шею, пронзило бок. Никита крикнул: «Я – «триста!». Ноги подкосились.
Лежа на земле, он видел, как сквозь прошлогоднюю листву пробивается молодая поросль, видел берцы товарищей, слышал в рации голос «Русича»: «Барбоч» «триста»! Нужна группа эвакуации». Потом замелькали бинты, бандажи, пластыри и лица.
Осколки пробили артерию левого плеча, вошли под ключицу, вонзились под сердцем, прошили легкое и нутро.
Накладывал бандаж, бинтовал «Сумрак». Солдаты из его варгеймовской вселенной равнодушны к потерям. Сам он был другим: переживая за товарища, старался не паниковать и вспомнить алгоритм оказания первой помощи, этот навык освоил в шутерах, закрепил на полигоне.
Обезбол. Клапан. Четверка - «Сумрак», «Основа», «Старик», «Русич» - подхватила носилки. Первая точка сбора – разбитый магазин, тот самый, баннер которого укреплял угол блиндажа. Несмотря на термоодеяло, Никиту знобило, на бледном точеном лице проступила маска боли, от носа до губы пролегла темно-красная дорожка. В этот момент Данил осознал: помогать легче, чем ждать. Все, что ему оставалось, - сдерживать слезы, не отпускать «Барбоча» в забытье и ждать подкрепления.
Чтобы Никита не терял сознание - боролся, «Сумрак» грузил его вопросами: спрашивал, не передумал ли тот сгонять во Вьетнам и Белгород, съездить с «Борзым» на раскопки. Говорил о том, что хочет погулять на его свадьбе и понянчить маленьких Никитичей. Когда у «Барбоча» не осталось сил отвечать, просил смотреть в глаза и что-то говорил, говорил.
Рация оживала каждые две-три минуты, в эфире сообщали о замеченных в небе беспилотниках, об эвакуации - ни слова. На связи была медсестра боевой группы «Садда», она пробивалась к точке сбора.
Позже парни узнают: один из дронов-камикадзе взорвался на той самой полянке, где совсем недавно бинтовали «Барбоча». Забытую разгрузку «Сумрака» вместе с аптечками разметало в клочья.
Пообещай, что выживешь
«Садда» бежала больше километра, пробиралась улицами, дворами и домами. Забежала. Присела к раненому товарищу. Сквозь пелену «Барбоч» увидел ее раскрасневшееся лицо.
- Пообещай, что выживешь, - попросила она сбившимся от бега голосом.
Он кивнул.
Спустя полчаса по зданию заработал танк, парни подхватили носилки. Прилеты обозначались желто-оранжевыми пятнами, кружившие над головами беспилотники пищали комарами, жужжали бормашинами.
Второе укрытие – летняя кухня ближайшего двора. Забежали. Поставили носилки. Ковром живых тел расстелились по земляному полу. Когда дрон-камикадзе взорвался в паре метров от порога, «Садда» прикрыла собой раненого. Дверь растрепало. Бойцы снова подхватили носилки.
Третья точка – дом. Как могли, забаррикадировали дверь и окна. Танк наводился, стрелял, вспышки и вздыбленная земля оставались за стенами.
«Сумрак» слушал выходы, после каждого хлопка кричал: «Ложись!». Все падали. Кто-то молился. Данил каждый раз мысленно прощался с жизнью и товарищами, каждый недолет и перелет ждал: вот сейчас наводчик скорректирует огонь, и стены сложатся, как карточный домик.
Когда в заднем окне показалась машина эвакуации, ребята подхватили «Барбоча», выбежали. Водитель группу не заметил - пролетел мимо. «Садда» перехватила носилки. Данил рванул догонять «четверку».
...«Барбоча» грузили вторым. Прежде подобрали «Лысого», пулеметчика из штурмовой группы. Не выдержав тишины эвакуационной группы, Максим рванул за машиной. Позже в его спине и голове насчитают не один осколок танкового снаряда.
Никиту запихнули со стороны багажника. Носилки трясло, на ухабах они подпрыгивали, во время крутых поворотов норовили перевернуться. Хуже было другое: на одной из кочек открылся багажник, и они начали съезжать вниз. Чтобы не выпасть на дорогу, «Барбоч» из последних сил упирался ногами в борт кузова. Где-то в глубине его сознания всплывали строчки из «Оркестра «Вагнера»: «Отнимут ноги - доползу к победе на руках. Отнимут руки – буду зубами грызть врага».
Я все-таки выжил
В светлой комнате на соседнем операционном столе Никита увидел Максима. «Лысый» лежал в паре метров. Доктора полевого госпиталя от него отошли. Медсестры не успели накрыть простыней. Мелькнула мысль: «Брат «Лысый» «двести». Страха не было. Была горечь потери: «Барбоч» вспомнил, как еще утром на берегу Днепра они писали ролик о том, почему для них символ любви не крылатый пупсик с луком и стрелами, а простой луговой цветок ромашка. После съемки пили чай, набрасывали сюжет к песне: Максим хотел сделать девушке предложение. Он даже купил кольцо. Дойдет ли оно до адресата? Примет ли она его?
После укола Никита увидел скальпель и руки хирурга в белых перчатках. Дальнейшее всплывало картинками. Открыл глаза – грузят в «буханку». Закрыл глаза. Открыл – сопровождающий док курит. Спросил: «А можно мне тоже?». Док ответил: «У нас можно всё». Две затяжки. Стало легче. Снова закрыл глаза. Открыл - шум лопастей вертолета.
Следующая картинка – палата севастопольского госпиталя, шов, растянувшийся сороконожкой от грудины до паха, торчащие тут и там трубки. Страха не было. Вспомнились лица «Сумрака» и «Садды», которым обещал жить. «Братцы, я выжил. Выжил!» - мысленно проговорил он, думая о том, как вернется к своим и пристегнет «рожок» к автомату.
ГЛАВНЫЕ НОВОСТИ: https://t.me/kurganinskie
