Жительница Норвегии воскресила из безвестности русского офицера Николая Синева. Восемь десятилетий считалось, что Николай Синев похоронен на поле боя украинского села Глазуновка. Оказалось, все это время его покоит норвежская земля высокогорного селения Багн.
В то время, когда на Кубань пришла похоронка, Николай был пленен немецко-фашистскими оккупантами и еще почти два года жил надеждой о побеге и возвращении в строй Красной армии.
После окончания войны никто не разместил его фотокарточку на Стене Памяти, да и вообще много лет его имя никто не вспоминал: родители были престарелыми - ушли из жизни вслед за сыном, 35 лет назад не стало супруги. Ее приемный сын и родная дочь о Николае знали мало. Совместных детей у Евдокии и Николая не было.
Младший лейтенант Синев
Кирзовые сапоги и гимнастерку Николай Синев надел в 1933 году. Два года срочной службы командовал отделением 14-го отдельного стрелкового батальона Тбилиси. После демобилизации какое-то время оставался в Грузии, работал пожарным аэропорта. По возвращении на Кубань устроился в колхоз имени Ворошилова.
За девять месяцев до войны Николая направили в Сальск на курсы усовершенствования командного состава. В учетной послужной картотеке Центрального архива Минобороны России есть информация о том, что младший лейтенант Николай Синев призван по мобилизации 22 августа 1941 года. Он прибыл в Новороссийск адъютантом батальона 1155-го стрелкового полка 343-й стрелковой дивизии, что по нашим временам равносильно должности начальника штаба батальона.
Вместе с боевыми товарищами лейтенант Синев дошел до Украины. Последняя запись о нашем земляке сделана в приказе об исключении из списков. Дата выбытия - 30.01.1942. Причина выбытия - погиб, похоронен на поле боя у села Глазуновка Харьковской области.
В оперативных сводках за январь 1942 года мы читаем о том, что в последних числах января войска вели упорные бои, части корпуса несли большие потери. Воевать приходилось в условиях слабой видимости. Морозы опускались ниже двадцати градусов. Вьюжили низовые метели. 30 января после 13-часовых боев части Красной армии вынуждены были отойти на рубеж. Бои за овладение Глазуновкой продолжались. Из доклада о деятельности артиллерии противника узнаем - в боях за село Глазуновка основным видом огня, препятствующим наступлению наших частей, был минометный, пулеметный огонь и огонь автоматчиков.
Сотни советских бойцов сложили головы на украинской земле. В наши дни в Глазуновке посреди поля - братская могила. «Вечная слава воинам, погибшим в годы Великой Отечественной войны в боях за село Глазуновка», - гласит надпись на мемориальной доске. В огороженном забором прямоугольнике - два захоронения, пять табличек с фамилиями погибших. 697 бойцов числятся неизвестными.
Тем временем над надгробием Николая Синева и его товарища - фронтового фельдшера Николая Яшина - был установлен другой монумент. «Здесь покоятся два неизвестных русских военнопленных, расстрелянных немецким гестапо возле Брейдаблик 3 сентября 1943 года. С благодарностью память о вас будет передаваться в наших семьях, пока существует Норвегия», - гласит запись на мемориальной табличке. В скором времени ее заменят. Жители селения Багн узнают имена советских воинов.
Вести из Норвегии
Перед нами - справка сайта Кригсгравер, ссылку на норвежский сайт памяти прислала жительница Норвегии Татьяна Торесен, в прошлом - россиянка Татьяна Затолокина. Благодаря Татьяне в нашем распоряжении появился доступ и к разархивированной карточке заключенного лагеря Гуль, и информация о месте его захоронения.
К числу поисковиков Татьяна себя не относит. Для нее важен результат. И он есть. Первые шаги Татьяна делает не одна - в России ей помогает петербуржец, офицер запаса, ветеран космодрома Байконур Александр Калистратов - тот самый, на которого она вышла, рассылая запросы о поиске родственников его однофамильца, покоящегося в норвежском городе Йовик.
По словам Татьяны, мотивом погружения в архивы послужило чувство долга, а еще надежда на то, что кто-то, быть может, поможет вернуться с войны ее без вести пропавшему деду. Беды и лишения войны терпели родные Татьяны, на себе испытавшие ужасы оккупационного режима в районе Курской дуги.
Военнопленный № 120974
В деле Николая Синева оказалось немало нестыковок. В личной карточке военнопленного под лагерным номером 120974 значилось: «Николай Иванович Синеев. Дата рождения - 7 мая 1911 года. Рядовой. Уроженец Красноярского края, Курганского района, деревни Михайловка». По факту Николай Иванович Синев - младший лейтенант, родился 27 мая 1911 года в станице Старо-Михайловской Краснодарского края Курганинского района. Несомненно, неточности мог допустить лагерный клерк или переводчик. Но, быть может, сам Николай сознательно путал следы, целенаправленно скрывал истину.
- Первоначально мы пошли по ложному пути - искали Николая Синеева в Красноярском крае. Кстати, там есть созвучный Курганинскому Курагинский район, - рассказывает Александр Калистратов.
По словам нашего собеседника, ключевым в идентификации стало имя Евдокии Рукобратской, супруги Николая. Вот только Евдокия не дожила до сегодняшнего дня, не узнала, что с января 1942 года по сентябрь 1943 года ее Николай был жив. Пытался вернуться домой.
Сложно представить, через какие муки фашистского ада прошли Николай Синев и его товарищ Николай Яшин. Синев считался погибшим с 30 января 1942 года. В числе других плененных его транспортировали железной дорогой.
Февраль. Морозы. Вот как один из участников Нюрнбергского процесса описывал доставку военнопленных: «Их, как скот, загоняли в вагон до сотни человек. Вагоны не оборудовались нарами, печами, бачками с питьевой водой, умывальниками и отхожими местами. В пути следования кормили очень редко, чаще люди оставались голодными до пяти суток. Преодолев сотни, а иногда и тысячи километров, оставшиеся в живых поступали в стационарные лагеря для военнопленных, где их ждали новые испытания».
Пунктом назначения Николая Синева стала Германия - Шталаг II. В мае 1943 года его перевели в норвежский Шталаг 303 - немецкий лагерь военнопленных, точнее сказать, его отделение Гуль.
- В Норвегии было свыше сотни тысяч советских военнопленных. Первые стали поступать уже во второй месяц войны. Норвежские историки придерживаются еще одной официальной цифры - 13700, столько советских узников погибло от голода, холода, нечеловеческих условий содержания и изнурительных работ. Половина имен умерших неизвестна, - рассказывает Татьяна Торесен. Синева и Яшина ждала особая участь.
Две недели свободы и предательство норвежского полицая
В августе 1943 года два русских Николая устроили побег. Весть быстро разнеслась по округе. Беглецы направлялись в Швецию - планировали с нейтральной территории вернуться на Родину. На ночлег они останавливались в высокогорных норвежских домиках. Местные жители делились с ними едой. Но однажды Синев и Яшин постучали не в ту дверь. Энгебрет Лингодегорд был полицаем. Увидев на пороге русских, он не подал вида: накрыл на стол, дал табака. Через брата передал координаты в гестапо.
Почувствовали ли неладное наши ребята или не захотели стеснять хозяина - нам не узнать. Достоверно известно одно: к тому времени, когда Энгебрет после недолгой отлучки вернулся, след гостей простыл.
Фашисты настигли беглых русских в четырех километрах от жилища Лингодегорда. Тот хорошо знал местность и точно указал, каким путем они могли передвигаться. Синева и Яшина расстреляли на месте.
Хоронить советских военнопленных гестаповцы запретили. Тела убитых лишь слегка присыпали землей во рве близ отеля Брейдаблик.
- Очевидцы вспоминают, что на просьбу похоронить убиенных по-человечески, немецкий офицер ответил: «Если бы это были англичане, мы могли бы положить их в гроб и похоронить на кладбище. Это русские. Они барари, ундер меньшь - для них и так сойдет», - рассказывает Татьяна.
На кладбище у церкви Багна останки советских воинов перенесли спустя год после окончания войны. Инициатором выступил журналист местной газеты «Валдерис» Ларш Юфкам. В статье «Дайте нашим погибшим могилу» от 11 марта 1946 года он писал: «Мы снова и снова с признательностью и стыдом стоим у «могилы». Мы не были достаточно храбрыми, чтобы помочь беззащитным военнопленным и защитить их так, как они были этого достойны...».
После публикации местные жители организовали сбор средств. Об этом Татьяна и ее супруг прочли уже в другой газете за 1946 год. Часть денег была израсходована на перенос останков и установку памятника, а часть - положена на банковский счет для поддержания могилы в надлежащем состоянии.
Судьба солдата в воспоминаниях и архивах
79 лет захороненные в селении Багн военнопленные числились неизвестными. Прежде чем заняться поиском их имен, Татьяна Торесен задалась целью установить имена воинов, захороненных в Йовике, городке, в котором после замужества живет и работает вот уже семнадцать лет.
- Первое время даже близкие сомневались в успехе моего начинания, - делится наша собеседница. - Но у меня получилось. Мне удалось найти родственников одного из солдат. Мы даже провели «прямую линию». После выхода статьи в местной газете позвонил наш знакомый. «В горном селении Багн тоже есть могила двух неизвестных солдат», - сказал он. Это было в сотне километров от Йовика. Я приняла вызов. На этот раз рядом со мной был муж. В Багне краевед показал Торесенам, где фашисты расстреляли беглых военнопленных, где их первоначально прикопали и куда после освобождения Норвегии перезахоронили.
Через газету Татьяна попросила местных жителей рассказать о событиях тех дней. Впереди ее ждала уже знакомая и понятная работа с архивами. На просьбу о помощи откликнулись норвежские историки Михаил Стокке и Солейм Марианне Неерланд - эксперт по советским военнопленным, автор книги «Советские военнопленные в Норвегии…». Имена неизвестных воинов удалось установить благодаря проекту министерства культуры Норвегии «Солдатские могилы ищут свои имена».
Последнее послание
По словам Татьяны, в числе прочих на ее газетное обращение откликнулась пожилая дама. Женщина рассказала о том, что она сама и ее мама за день до перезахоронения были заняты тем, что мастерили красный стяг.
Было людно. В церемонии принимали участие советский военный атташе и представители советского посольства в Норвегии. Такого скопления людей Багн прежде не припоминал. На общем фоне как-то по-особенному выделялись двое детей. Они держали цветы и деревянный крестик, который смастерили сами. Это были Дакфин и Ингрид - брат с сестрой, повстречавшие летом 1943 года беглых русских.
Татьяна рассказывает, что Ингрид еще жива. Несмотря на возраст, она отчетливо помнит события того дня. Помнит худых, изможденных людей в тонкой потертой одежде и то, как один из них ласково положил ладонь на ее голову, а потом жестами показал, что дома их тоже ждут дети.
По свидетельствам сына одного из очевидцев, советские заключенные оставили в высокогорном жилище его отца письмо. Несмотря за угрозу расстрела, тот его сохранил и после войны передал в посольство Советского Союза. Он был уверен, письмо - последнее, что связывало его авторов с родными. Сегодня Татьяна Торесен ведет поиски этого исторического документа. Предположительно, оно находится в военном архиве. Быть может, со временем мы сможем прочесть последнее послание соотечественников.
3 декабря, в День неизвестного солдата, Стену Памяти станицы Михайловской пополнит еще одно фото. Почтить память Николая Синева соберутся станичники.
Редакция газеты «Курганинские известия» выражает благодарность Татьяне Торесен, Александру Калистратову и главе Михайловского сельского поселения Олегу Нычику за содействие в подготовке материала.
Если кто-то из наших читателей располагает архивными фото или сведениями о Николае Синеве и его близких, просим поделиться информацией с редакцией нашей газеты.
